Война и мир Анны Тув. Женщину из Горловки выдвинули на Нобелевскую премию
После речи 35-летней Анны Тув в женевском Дворце Наций на сессии Совета по правам человека ООН зал был в шоке.
Европейцев, знавших о конфликте в Донбассе только от одной, украинской стороны, потрясла судьба женщины, которая в мае 2015-го в Горловке потеряла дочь и мужа, стала инвалидом, но не сломалась. Анна рассказала «АиФ» о том, что случилось с её семьёй и как она живёт сейчас.
В школу с бейджами, чтобы могли опознать
Анна Тув выросла в Горловке, большую часть жизни проработала медсестрой в горбольнице. До войны их с Юрием семья считалась благополучной: небольшой бизнес (муж занимался автомобилями), дети. «Мы были абсолютно аполитичны, не ходили на митинги и демонстрации, ни за что не боролись. То, что происходило в 2014 г. в Киеве, восприняли как очередную «оранжевую революцию» – помитингуют и прекратят», – вспоминает Анна.
Донецк, Славянск, трагедия в Одессе – это всё было как будто в другой реальности. «Конкретно для меня вообще война началась 14 июня 2014 г. В 5 утра над моим домом начал заходить самолёт и в 3 км от нас сбросил две бомбы. Это было ужасное ощущение. Мы засунули спящих детей в машину, бросили всё, закрыли дверь и уехали в Крым, – рассказывает она. – С этого момента в Горловке начались сильные разрушения, с той стороны стреляли из «Града», выжигая центральные улицы, вели огонь по садикам, школам, 39 котельных было разбомблено. Не было света, парализован транспорт, блокада полная».
Юрий вернулся через неделю, Анна с дочкой Катей и 1,5-годовалым Захаром ещё 4 месяца жила в Крыму. А потом, в сентябре 2014-го, вернулись и они. Анна забеременела третьим ребёнком.
«Когда объявили Минские соглашения, мы настолько поверили, что не будет войны… Дети пошли в школу, садик, всё, казалось, было прекрасно… первые два месяца. Но в ноябре начался ад. Мы отводили Катю в школу и через час бежали забирать, потому что начинались обстрелы. Дети ходили в школу с бейджами, где были указаны их фамилии, чтобы в случае чего можно было опознать тела… Вся моя беременность прошла по подвалам, своего погреба у нас не было. Случалось, что мы в 2 часа ночи подскакивали и бежали с сонными детьми по снегу к соседям прятаться, потому что от взрывной волны открывались форточки, падали люстры. У детей всю зиму было воспаление лёгких, постоянно из едва тёплого дома – в ледяной погреб».
«Половина тела Кати»
За 2 недели до трагедии в семье родилась дочка Милана. 21 мая 2015 г. старшей Кате исполнилось 11 лет, родители подарили ей планшет. Девочка первый раз влюбилась и, не смотря на обстрелы, была счастлива. Гордость родителей, она знала иностранные языки, была отличницей.
Кати не стало через 5 дней.
26 мая Анна не забудет никогда. Они с мужем возились в огороде, заносили клетки с цыплятами в сарай, чтобы те не попали под обстрел. «Я последнюю клетку с цыплятами взяла – и тут грохот. Едва успела заскочить за порог и захлопнуть за собой дверь. Бомба попала между коридором и детской. Меня выбросило взрывной волной наружу. Очнулась от визга в ушах и запаха газа. Не могла открыть глаза. Прямо мне в лицо торчала перебитая газовая труба, я не могла отвернуться и пошевелиться». Из-под упавшей на неё двери помогли выбраться соседи. Анна слышала, как где-то рядом задыхается Захар, засыпанный землёй. «Рядом у холодильника разорвался ещё один снаряд. Не помню, как смогла освободить Захара. Он сильно кричал и всё показывал на мою левую руку. Я не понимала, что с ней, мне совершенно не было больно. Смотрю – то, что осталось от руки, висит на одном лоскуте кожи. Перевязала руку колготками Захара, откопала Милану... А когда приехала скорая и меня начали выводить, увидела: слева на пороге лежала половина тела моей Кати, а рядом – без рук, без ног – Юра. Ему было 36 лет».
Двухлетний Захар получил контузию и ожог роговицы, у него западал язык. Осколок попал в спину, несколько дней он не мог открыть глаза и кричал во сне. Ему даже поставили диагноз «аутизм» – как следствие шока. Новорождённая Милана была изрезана картечью. Катю и Юрия хоронили в закрытых гробах. Анна лишилась руки, получила множественные переломы и разрыв барабанных перепонок. На похороны родных её привезли в инвалидной коляске.
Знает фамилии убийц
После похорон гуманитарный батальон «Ангел» вывез Анну с детьми в Донецк, помог с жильём. Их возили по госпиталям, пытаясь восстановить Захара. В Санкт-Петербурге Анне поставили рабочий тяговый протез, другой не получалось – ещё не сформировалась культя. Современный бионический ставили уже в Италии, куда Анна долго не могла вылететь: загранпаспорт ей как гражданке Украины можно было оформить только в Киеве. К тому же она была внесена в базу «Миротворец», потому что якобы была медсестрой ополчения ДНР. Выехать Анне помогли в Госдуме, а операцию оплатили европейцы.
Но война Анны продолжается. «Мою семью уже не спасти, но можно спасти других, которые продолжают находиться под обстрелами», – говорит она. Когда выступала с трибуны ООН в Женеве, её слышали представители всех европейских стран. «Украину представляла женщина, которая уже 10 лет живёт в США. Она убеждала зал, что в Донбассе стоит Российская армия и что украинские войска обстреливают нежилые дома и объекты сепаратистов. Но у меня есть снимки, доказательства, свидетельства гибели моей семьи и моих знакомых, данные баллистической экспертизы, с какой стороны прилетели снаряды».
Впервые зал заседания ООН молчал. После выступления Анны в Женеве французы сделали несколько сюжетов о её трагической судьбе, в Италии прошли уличные протесты с требованием трибунала над Порошенко. А после её выступления в Вероне он был лишён звания почётного гражданина города.
Дело Анны Тув в ЕСПЧ значится за № 56288/15. Расследование убийства мужа и дочери Анны вели СКР и правоохранители ДНР. Теперь она знает, что обстрелом Горловки командовал подполковник Виктор Юшко, командир 1-го гаубичного дивизиона 44-й отдельной артиллерийской бригады ВСУ (Тернополь). Приказ ему отдал командир бригады полковник Олег Лисовой. Адвокаты говорят, что в Страсбурге очередь до дела Анны может дойти лишь через много лет.
Лишили инвалидности
Документы Анны Тув как кандидата на Нобелевскую премию мира уже ушли в Осло. Решение примут к декабрю. На эту награду её выдвинули итальянцы – документы подписал депутат парламента Вито Коменчини. А в России ей приходится ежедневно бороться с мелкими бюрократами. «Только в конце 2018 г. наконец удалось получить гражданство РФ как носительнице русского языка. Для этого пришлось доказывать, что мои родители из Курской области. Невероятно тяжело в чём-то убедить уже российских чиновников», – вздыхает Анна.
С мамой и двумя детьми она живёт в Подмосковье. «Нас здесь 10 человек. Гуманитарщик приютил в своём доме, спасибо ему. Никакого другого жилья у нас нет», – призналась нам Анна. Жильё – это главная проблема её семьи, хотя немало и других.
Она не может найти работу по специальности (операционной медсестры и врача-реабилитолога), потому что здесь не признают её дипломы. Через 3 месяца после травмы Анна поступила в Донецкий медуниверситет, но перевестись в российский вуз на бюджет также не получается. А платить за учёбу ей просто нечем. Семья живёт на пенсию по инвалидности – 8,6 тыс. руб., из которых 7 тыс. Анна отдаёт за оплату сада на двоих детей. Льготы им не положены. «На детей платят минимум, а пенсию по утрате кормильца не дают из-за того, что у меня осталась только копия трудовой, а оригинал в Пенсионном фонде восстанавливать не хотят – нет уже тех предприятий». Более того, у Анны и Захара проблемы с получением инвалидности. «Я приехала сюда со 2-й, бессрочной группой инвалидности и с ребёнком-инвалидом. Ребёнку сняли сразу, а меня через год перевели со 2-й на 3-ю группу. Сказали, не было бы двух рук, дали бы 2-ю. Урезали пенсию на 2 тысячи», – рассказывает Анна. Выручают ещё пенсия её матери – 7 тыс. да периодические приработки: продаёт косметику в сетевой компании – там не требуют подтверждать диплом.
«Как-то выживать надо: нам на четверых, конечно, не хватает. Захар в этом году пойдёт в первый класс – а это и выпускной в саду, и сборы в школу. Недавно дети болели, 3 тыс. оставила только в аптеке. Никаких льгот не положено». Кстати, Захару по-прежнему нужна медпомощь. «Психически он восстанавливается, зрение восстановилось, но ещё писается, боится и бредит по ночам. Он всё помнит, – говорит Анна. – Я стою в очереди на реабилитацию уже 2 года, но пока ничего не можем получить».
А ещё она признаётся, что, по большому счёту, европейцам наплевать на Донбасс и его проблемы: «Единицы нас слышат, остальным неинтересно. Я понимаю, что мне вряд ли дадут эту премию, но моя задача – привлечь максимальное внимание к Донбассу, остановить войну, которой как бы нет».
Опубликовано: 13.02.2019